Содержание журнала № 12/2017

главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: vechirkin@yandex.ru

Первым крупным правовым рубежом в изменении сущности Российского, по большей части феодального, государства был Манифест Александра II от 19 февраля (3 марта) 1861 г. об отмене крепостного права, вторым - Русская революция 1905 г. и Основные государственные законы 1906 г. Было создано законосовещательное учреждение - Государственная Дума. В российской буржуазно-демократической революции 1905 г. в отличие от подобных революций на Западе активно выступали группировки с социалистическими лозунгами, но крупные феодальные элементы в сущности и содержании государства сохранились, а в политическом строе и форме государства по-прежнему доминировали. При сохранении в основном прежней сущности государства изменения в его содержание и форму были внесены Февральской революцией 1917 г. В условиях безвластия (монарх отрекся от престола, наследники отказались) по соглашению Временного комитета Государственной Думы и Исполнительного комитета созданного «снизу» Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов было образовано Временное правительство как орган законодательной и исполнительной власти. На деле в течение нескольких месяцев существовало фактически государственное двоевластие. Своим постановлением Временное правительство изменило форму правления в России: государство стало республикой. Последовавшая Октябрьская революция 1917 г. имела тоталитарно-социалистический характер, коренным образом изменив сущность, содержание и форму Российского государства. Было создано социалистическое по типу и тоталитарно-социалистическое по содержанию государство в заявленной форме республики Советов (сначала РСФСР, затем СССР). На деле Советы были инструментом власти коммунистической партии, которая согласно конституциям навечно была провозглашена руководящей партией. Антитоталитарная революция после распада СССР в 1991 г. изменила сущность, содержание и форму Российского государства. Однако для достижения подлинного социализма время, видимо, еще не пришло. Для этого нужны объективные данные: более высокоразвитые производительные силы (включая науку), иное общество, другие способы распределения общественного продукта и, главное, иной человек. На данном этапе развития цивилизации более развитым общественным строем, очевидно, является социально-демократический капитализм с некоторыми элементами социализма в форме демократической республики, которая включает прежние и новые институты непосредственной народной демократии, обеспечиваемые современным развитием науки и техники.

Ключевые слова: Российское государство, сущность, содержание, форма, рубежи модификации.

DOI: 10.12737/article_5a2005016b63f7.29771028

  Полный текст статьи

профессор кафедры правовых основ управления Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, доктор юридических наук, профессор
119454, Россия, г. Москва, просп. Вернадского, 76
E-mail: Levakin@yandex.ru

Рабочей гипотезой является предположение, что типы правопонимания в конкретных исторических условиях могут быть охарактеризованы в качестве прогрессивных и регрессивных. Подобная классификация типов правопонимания необходима для выработки верного направления совершенствования правовой теории и практики. Цель исследования - выявление прогрессивных и регрессивных концепций современного правопонимания на основе объективного, верифицируемого критерия прогрессивности. Задачи статьи предполагают указание критерия прогрессивности и классификацию типов правопонимания - различных видов объяснения сущности права, распределенных на группы согласно данному критерию. Исследование прогресса правопонимания предопределило использование историко-логического метода в качестве основного. Кроме того, использовался метод доктринального анализа и другие приемы и способы в рамках историко-материалистического подхода. Сформулирован вывод, что прогресс правопонимания типически связан с систематическими социокультурными изменениями, ведущими от традиционной к либеральной цивилизации. Актуальные прогрессивные концепции правопонимания развивают идеи, провозглашенные во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и в других основополагающих международных актах, а также конституциях развитых демократических государств. Современный этап социально-экономического развития передовых сообществ обусловливает прогресс правопонимания доктринальным признанием прав человека (во всем их видовом разнообразии) в качестве ведущей формы проявления сущности права. Либеральные концепции правопонимания (естественно-правовая, либертарно-юридическая, их разновидности и др.) восприняли идею прав человека в качестве центральной и в наибольшей степени отвечают потребностям передовых производственных отношений ХХI в.

Ключевые слова: правопонимание, прогресс, история, материализм, сущность права.

DOI: 10.12737/article_5a200502527728.08828403

  Полный текст статьи

руководитель Центра экономико-правового анализа Научно-исследовательского финансового института Минфина России, кандидат экономических наук
127006, Россия, г. Москва, Настасьинский пер., 3
E-mail: zembatov@nifi.ru

Представлен анализ возможных путей развития правовой реальности в условиях проектного капитализма. Дана характеристика основных значимых направлений развития правового регулирования во взаимосвязи с изменениями социально-экономической обстановки. На основе анализа фактуры изменяющихся правоотношений в сфере социально значимых форм взаимодействия участников хозяйственного оборота сделано предположение о существовании имманентных ограничений права как социального регулятора, обусловленных его связью с экономической реальностью. К обсуждению предложены вопросы формирования путей развития правового регулирования общественных отношений в стремительно меняющемся и насыщенном современными технологиями мире, вопросы трансформации роли государства в реализации охранительной функции права, а также вопросы адаптации легальных порядков к волатильной фактуре экономически значимых отношений в обществе. Показаны возможные пути развития методов правового регулирования в обусловленных проектным характером капитализма постиндустриальной эпохи социальных условиях. Предпринята попытка обобщения основных направлений развития научных взглядов как на вопросы возникновения и функционирования проектного капитализма, так и на проблему формирования общественных отношений в сфере государственного строительства, экономики, социального устройства в эпоху проектного капитализма. Также предложен подход к видению перспектив модернизации правовых методов государственного регулирования общественных отношений в сфере социальной организации. Сделаны предположения об изменении форм организации правового обеспечения потестарной функции государства в будущем с учетом рассматриваемых в статье имманентных ограничений права и о возможном функционировании легальных порядков с учетом формируемых изменяющейся общественно-политической реальностью особенностей воздействия правосознания на динамику изменения правоотношений в эпоху проектного капитализма.

Ключевые слова: проектный капитализм, легальный порядок, правоприменение, правоохранение, глобализация, модернизация, право будущего, контекст.

DOI: 10.12737/article_5a2005002f6c61.38115908

  Полный текст статьи

доцент кафедры международного и европейского права Уральского государственного юридического университета, кандидат юридических наук, доцент
620066, Россия, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21
E-mail: kutschin@mail.ru

Понятие нормы является ключевым элементом как для правопонимания в целом, так и для целей правоприменения. Сложившиеся в отечественной теории еще в советский период подходы к пониманию правовой нормы остаются неизменными и не учитывают современных реалий, в том числе особенностей международного нормообразования. Игнорирование особенностей, присущих международно-правовым нормам, несоответствие доктринальных подходов изменениям в российском законодательстве и положениям, вырабатываемым судебной практикой, вносит определенный дисбаланс и приводит к спорам о нормативности тех или иных положений и актов. Целью исследования является анализ как сложившихся, так и предлагаемых в настоящее время научных подходов к проблеме нормативности, а также произошедших в последние годы изменений в международном и внутригосударственном праве. Для проведения анализа в работе использованы формально-юридический и сравнительно-правовой методы исследования. Автором предпринята попытка на основе анализа доктрины, внутригосударственного законодательства, международного права, судебной практики выявить общие черты, присущие всем нормам права, и определить их юридическое содержание. Обосновывается необходимость интегративного подхода при разработке общеправовых категорий, учитывающего особенности различных систем права. Важнейшей причиной развития данного направления в отечественном праве является конституционное закрепление тезиса о включении норм международного права в правовую систему Российской Федерации. Особое внимание уделено критическому анализу признаков правовых норм, позволяющих выделить их из числа иных социальных норм. Предложено новое определение нормы права: регулирующее общественные отношения и рассчитанное на неоднократное применение обязательное для исполнения предписание, установленное и (или) признанное государством либо уполномоченным государствами межгосударственным институтом и обеспечиваемое его властным принуждением.

Ключевые слова: право, определение нормы права, международно-правовая норма, признаки правовой нормы, соотношение международного и внутригосударственного права.

DOI: 10.12737/article_5a2005006de624.36183729

  Полный текст статьи

заведующий отделом уголовного, уголовно-процессуального законодательства; судоустройства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, заслуженный деятель науки Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: crim@izak.ru

Надзор за судебной деятельностью - основная конституционная функция Верховного Суда Российской Федерации как центра осуществления полномочий по реализации государственного руководства судебной системой Российской Федерации. В статье анализируются особенности реализации судебного надзора, осуществляемого в процессуальной и организационной формах. Процессуальные инструменты организующего воздействия на деятельность судов предусмотрены процессуальным законодательством и направлены на исправление на стадии надзорного производства допущенных судами при отправлении правосудия ошибок, восстановление законности и обеспечение справедливости при разбирательстве судебных дел. Функции судебного надзора осуществляются посредством реализации всех предусмотренных конституционными законами видов судопроизводства. Воздействие механизма процессуальной процедуры устранения выявленных надзорной инстанцией нарушений законности также представляет форму руководящего влияния вышестоящего суда на организацию и эффективность судебной деятельности нижестоящих судов. В формулировании и проведении судебной политики центральную роль играет Верховный Суд Российской Федерации. Осуществляемое им руководство судебной деятельностью судов общей юрисдикции и арбитражных судов представляет сложную систему полномочий по организации судебной деятельности, для реализации которой закон предусматривает ряд подразделений в структуре самого Верховного Суда. Механизм внепроцессуального воздействия на осуществление органами судебной власти их конституционных задач реализуется посредством исполнения Верховным Судом возложенных на него законом обязанностей по организации деятельности судов. Конституция Российской Федерации указывает на направляющее значение разъяснений проблем правоприменительной практики судов Верховным Судом в порядке судебного надзора. Вырабатываемые правовые позиции Верховного Суда призваны восполнять пробелы законодательства и служить руководящими ориентирами в проведении судебной политики. Значительное внимание в статье уделяется роли Председателя Верховного Суда Российской Федерации в организации судебного надзора за судебной деятельностью. Учитывая значение деятельности Верховного Суда Российской Федерации по организации и функционированию института судебной власти, осуществляемой главным образом посредством надзора за судебной деятельностью, автор статьи предлагает признать ее принципом организации судебной системы и отразить этот подход в конституционном законодательстве.

Ключевые слова: руководство судебной системой, функция надзора, процессуальное направление, организационное обеспечение, Верховный Суд Российской Федерации.

DOI: 10.12737/article_5a200503177f75.99347766

  Полный текст статьи

ХАБРИЕВ Р. У., директор Национального НИИ общественного здоровья им. Н. А. Семашко, академик РАН, доктор медицинских наук, доктор фармацевтических наук, профессор
105064, Россия, г. Москва, ул. Воронцово поле, 12
E-mail: institute@nriph.ru

СПАСЕННИКОВ Б. А., главный научный сотрудник НИИ ФСИН России, доктор юридических наук, доктор медицинских наук, профессор
125130, Россия, г. Москва, ул. Нарвская, 15A
E-mail: borisspasennikov@yandex.ru

Роль психопатологии в генезе преступного поведения привлекает внимание представителей медицинской и правовой наук, психологии, социологии и философии во всем мире на протяжении многих веков. Психическая патология оказывает существенное влияние на интеллектуальную и волевую сферы человека, т. е. может играть определенную роль в патогенезе преступного поведения. Научно обоснованное решение этой проблемы определяет права и обязанности государственных институтов по защите общества от преступных посягательств душевнобольных и оказанию им психиатрической помощи. Интерес к этой проблеме вызван тем, что в различных регионах России количество лиц, признанных судом вменяемыми, существенно различается (от 85 до 97%), что противоречит данным о распространенности психической патологии в соответствующих субъектах Российской Федерации. В статье рассмотрено развитие учения о правовой оценке психической патологии у преступника. Исследовались отечественные нормативные акты, среди которых Соборное уложение царя Алексея Михайловича (1649), Артикул Петра I (1716), Свод законов (1832), Уложение о наказаниях (1845) и др. Представлен анализ научных публикаций исследуемого исторического периода, который свидетельствует, что развитие учения о вменяемости неотрывно от эволюции взглядов на этиопатогенез и клинику психических заболеваний. Теория вменяемости преступника развивалась весьма медленно. Лишь в XV-XVI вв. судьи начали учитывать состояние психического здоровья подсудимого. Ошибочные взгляды на механизм психической патологии в различные периоды времени определяли возникновение подчас противоположных правовых норм. 23 апреля 1801 г. гуманистическое отношение к душевнобольным преступникам было окончательно закреплено Указом Александра I. Правовая оценка психического здоровья преступника была дана в проекте нового Уголовного уложения, нормы которого отражали позицию российской медицинской науки того времени. Однако определение вменяемости в законе отсутствовало.

Ключевые слова: история науки, история права и государства России, история медицины, психические заболевания, вменяемость, невменяемость.

DOI: 10.12737/article_5a200503959af6.48000991

  Полный текст статьи

старший научный сотрудник отдела зарубежного конституционного, административного, уголовного законодательства и международного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: semykola@yandex.ru

В контексте указания в Национальном плане противодействия коррупции на 2016-2017 гг. на разработку научных исследований, касающихся снижения уровня бытовой коррупции, рассматриваются перспективы криминализации в Уголовном кодексе Российской Федерации специального состава - получения незаконного вознаграждения лицами, не являющимися субъектами мелкого коммерческого подкупа (ст. 2042) и мелкого взяточничества (ст. 2912). В рамках исследования акцентируется внимание на новейшем опыте регламентации получения незаконного вознаграждения в законодательстве Белоруссии, Молдовы и Кыргызстана, выявляются расхождения в конструкции соответствующих уголовно-правовых норм в законодательстве каждого из названных государств, а также приводится судебная практика по уголовным делам о незаконном вознаграждении публичных служащих, не являющихся должностными лицами, в странах, где судопроизводство по таким уголовным делам закончилось вынесением обвинительного приговора. Сопоставляя составы мелкого коммерческого подкупа и мелкого взяточничества, внесенные в Уголовный кодекс Российской Федерации Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 324-ФЗ, с составами незаконного вознаграждения, регламентированными в Уголовных кодексах Белоруссии, Молдовы и Кыргызстана, автор приходит к выводу о целесообразности криминализации в УК РФ нормы о незаконном вознаграждении, распространив ее действие на лиц, не обладающих специальным правовым статусом служащего или должностного лица и не наделенных полномочиями оказывать влияние на результат «сделки» в пользу дающего или представляемых им лиц. По результатам исследования автором предлагаются два варианта криминализации получения незаконного вознаграждения, приемлемых для уголовного законодательства России и наряду с мелким коммерческим подкупом и мелким взяточничеством способствующих снижению уровня бытовой коррупции.

Ключевые слова: коррупция, уголовный кодекс, криминализация, уголовная ответственность, коммерческий подкуп, взяточничество, незаконное вознаграждение, ответственность юридических лиц.

DOI: 10.12737/article_5a200506ec7670.20674861

  Полный текст статьи

профессор кафедры уголовного права и процесса Тюменского государственного университета, доктор юридических наук, профессор
625000, Россия, г. Тюмень, ул. Ленина, 38
E-mail: r.d.sharapov@utmn.ru

Рассматриваются существующие в теории и практике уголовного права ключевые позиции по проблеме малозначительности деяния при квалификации взяточничества. Аргументируется недопустимость отождествления так называемого обычного подарка по службе с малозначительностью деяния при взяточничестве. Ставится значимый для правоприменительной практики вопрос о характеристике условий, при которых получение должностным лицом незаконного имущественного вознаграждения не является преступлением вследствие малозначительности деяния. Цель исследования - поиск и формулирование критериев, влияющих на оценку взяточничества как малозначительного деяния. Задачи исследования: анализ ключевых позиций по проблеме малозначительности деяния при квалификации взяточничества в теории уголовного права; оценка судебных решений по вопросу квалификации взяточничества как малозначительного деяния; определение критериев разграничения малозначительности деяния и взятки-подкупа, взятки-благодарности; анализ влияния положений гражданского и служебного законодательства об обычном подарке, а также правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации на оценку малозначительности деяния при квалификации взяточничества. Методы исследования: системно-структурный подход к исследованию условий малозначительности взяточничества, анализ и синтез‚ индукция и дедукция, экстраполяция и юридическое толкование норм права, историко-правовой метод. Получен вывод, что оценка малозначительности деяния при квалификации взяточничества может быть сделана при условии, если при наличии всех прочих признаков обычного подарка по службе, предусмотренного гражданским законодательством, его размер является ненамного больше установленного законом, что, с одной стороны, формально не позволяет считать содеянное разрешенным законодательством дарением должностному лицу, а с другой - не дает оснований для квалификации содеянного как взяточничества ввиду малозначительности содеянного. Рекомендовано, что превышение допустимого размера дарения должностным лицам, которое может рассматриваться как основание для признания деяния малозначительным, не может быть более чем двукратным. При этом размер незаконного вознаграждения должностного лица, переданного ему в качестве благодарности, следует исчислять с учетом правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации как разницу между фактической стоимостью переданного вознаграждения и допускаемой законодательством стоимостью обычного подарка.

Ключевые слова: малозначительность деяния, взятка, обычный подарок, взяточничество.

DOI: 10.12737/article_5a2005040a50a1.86104014

  Полный текст статьи

ведущий научный сотрудник отдела финансового, налогового и бюджетного законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: fin8@izak.ru

Рассматриваются теоретико-правовые вопросы налоговой юрисдикции. Цель работы - выявить пространственные пределы реализации налоговой юрисдикции, что обусловило решение задач по разграничению понятий «налоговый суверенитет» и «налоговая юрисдикция», определению границ налоговой юрисдикции и современных правовых средств их расширения, а также по исследованию вопросов разграничения налоговых юрисдикций в условиях взаимодействия норм национального и международного права. Автором использованы общие и специальные научные методы, включая метод сравнительного анализа. Пространственные пределы реализации государственного суверенитета и налоговой юрисдикции могут не совпадать. В сфере международных отношений налоговая юрисдикция выступает как власть создавать правила налогообложения, обязательные для указанных в них субъектов и признаваемые другими государствами как действительные. В налоговом праве отсутствует запрет на одновременное обложение дохода одного и того же субъекта в государствах источника дохода и резидентства. Поскольку национальные законы не исключают международное двойное налогообложение, его избежание и устранение достигаются посредством международных договоров. Правила разграничения налоговых юрисдикций государств, содержащиеся в международных договорах об избежании двойного налогообложения, не имеют эффекта ограничения налогового суверенитета. Нормы таких договоров, закрепляющие права налогообязанных лиц - резидентов одного или обоих договаривающихся государств, не могут быть реализованы в отсутствие национального законодательного регулирования в данной сфере отношений как материальной основы налогообложения в силу конституционного принципа, согласно которому налоги устанавливаются только законом. В международно-правовом аспекте нормы обеспечивают разграничение налоговых юрисдикций, а их национально-правовое содержание - реализацию и защиту прав налогообязанных субъектов, признанных лицами для целей договоров. Сформулирован вывод, что государства обладают широкой свободой усмотрения в распространении юрисдикции на лиц, связанных с ними определенными критериями, а также на имущество. При этом наличествует связь именно с государством, а не с его территорией, поскольку пространственные пределы, в рамках которых реализуются суверенные права и обязанности современного государства, шире географической области в пределах государственной границы.

Ключевые слова: налог, налоговый суверенитет, налоговая юрисдикция, международное налогообложение, риск.

DOI: 10.12737/article_5a200500b1b5d6.74493818

  Полный текст статьи

заведующий кафедрой прокурорского надзора за исполнением законов в оперативно-розыскной деятельности и участия прокурора в уголовном судопроизводстве Казанского юридического института (филиала) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, доктор юридических наук
420111, Россия, г. Казань, ул. Московская, 41
E-mail: kzn.ui.agprf@mail.ru

Федеральным законом от 25 декабря 2008 г. № 280-ФЗ в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях была введена новая антикоррупционная норма - ст. 19.28, которая предусматривает административную ответственность юридических лиц за незаконные передачу, предложение или обещание незаконного вознаграждения. Основная часть указанных административных дел возникает из уголовных дел о взяточничестве и коммерческом подкупе. Хотя предложение, обещание незаконного вознаграждения носит распространенный характер, однако большинство таких случаев остаются латентными. Выявление, закрепление, доказывание фактов предложения или обещания незаконного вознаграждения в интересах юридических лиц представляет определенную сложность. В связи с этим важное значение приобретает сбор доказательств, подтверждающих факт предложения или обещания незаконного вознаграждения в интересах юридических лиц. В статье рассматривается комплекс вопросов, связанных с привлечением юридических лиц к административной ответственности за предложение или обещание незаконного вознаграждения. На основе проведенного обобщения материалов правоприменительной практики органов прокуратуры и судов выявлены особенности возбуждения прокурором административного производства за предложения, обещания, незаконного вознаграждения в интересах юридических лиц, рассмотрения указанных административных дел судами, сформулированы предложения по совершенствованию законодательства. Сделан вывод, что предложение, обещание незаконного вознаграждения представляют меньшую общественную опасность, чем передача незаконного вознаграждения. В связи с этим предложено выделить в самостоятельную часть статьи 19.28 КоАП РФ предложение или обещание незаконного вознаграждения в интересах юридических лиц, снизив размер административного штрафа, по сравнению с наказанием, предусмотренным за передачу незаконного вознаграждения.

Ключевые слова: административная ответственность юридических лиц за коррупционные правонарушения, предложение или обещание незаконного вознаграждения в интересах юридического лица, наказание за административное правонарушение.

DOI: 10.12737/article_5a20050449d515.08125385

  Полный текст статьи

доцент кафедры государственного и административного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук
199034, Россия, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9
E-mail: kudilinski@yandex.ru

Вопрос о правовом регулировании государственного контроля в сфере российского образования является малоизученным как с точки зрения описания проблемы контроля и надзора в современной научной юридической литературе, так и с позиции понимания и практического использования различных нормативных актов со стороны образовательных организаций, выступающих объектом контроля во время проведения контрольных мероприятий. Анализ существующей правовой практики и деятельности контрольных органов в данной сфере показал следующее. 1. Государственный контроль в сфере образования включает федеральный лицензионный контроль, федеральный аккредитационный контроль, внутренний контроль, осуществляемый органами исполнительной власти, которым подведомственны государственные и муниципальные образовательные организации. 2. Государственный контроль в сфере образования прежде всего ориентирован на корректировку деятельности проверяемых организаций. 3. Организациям, являющимся объектами контроля в сфере образования, дается реальная возможность исправить выявленные нарушения. 4. Прекращение приема обучающихся и решения, влекущие ограничение или прекращение образовательной деятельности в отношении организации, являются исключительными мерами воздействия и применяются лишь в случаях, когда образовательная организация не выполняет предписаний уполномоченного органа. 5. Государственный контроль в сфере образования содержит элемент общественного контроля, связанный с привлечением граждан к проведению контрольных мероприятий, что отличает его от государственного контроля в иных сферах. 6. Приоритетная цель государственного контроля в сфере образования - обеспечение качества образовательной деятельности и приведение ее в соответствие с государственными стандартами. Для достижения этой цели законодатель использует методы общественного контроля (посредством привлечения к контрольным мероприятиям обучающихся и их родителей или законных представителей), снижает гарантии прав и законных интересов проверяемых образовательных организаций и упрощает применение принудительных мер правовосстановительного характера.

Ключевые слова: правовое регулирование, контроль, государственное управление, образование, лицензирование, государственная аккредитация, надзор.

DOI: 10.12737/article_5a200507549846.40269735

  Полный текст статьи

ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: synss@mail.ru

Широкое внедрение в современную цивилистическую доктрину подходов экономической школы права, концептуальные направления и промежуточные итоги текущей реформы российского гражданского законодательства, сложившиеся и складывающиеся в текущей судебно-арбитражной практике судебно-правовые позиции и, в частности, активное использование судами при разрешении споров категорий «неравенство переговорных и экономических возможностей сторон», «эквивалентность предоставлений по договору», «отсутствие экономического результата и деловой цели сделки» обусловливают актуальность рассмотрения совокупности взаимосвязанных вопросов: о допустимости и корректности юридической квалификации экономического смысла сделки, а также о принципиальной возможности и достоверности выявления в ходе судебного разбирательства действительного экономического смысла сделки. В связи с этим автор анализирует взаимосвязанность наработок экономической теории контрактов с развитием современных представлений о сделках и договоре в науке гражданского права России и зарубежных стран. В ходе рассмотрения проблемных вопросов о принципиальной возможности выявления действительного экономического смысла сделки, корректности его юридической квалификации в аспекте сравнительно-правового анализа отмечено отсутствие единых принципов и критериев решения обозначенных вопросов в доктрине и правоприменительной практике зарубежных стран, а также неоднородность подходов российской судебно-арбитражной практики. Акцентировано внимание на нецелесообразности пересмотра либо дополнения действующих в российском гражданском законодательстве правил о сделках новыми составами недействительности сделок в случаях отсутствия экономической целесообразности или эффекта сделки, что может быть предложено отдельными представителями юридического сообщества в рамках имплементации судебно-правовых позиций гражданским законодательством.

Ключевые слова: экономическая целесообразность сделки, цели сделки, эффект сделки, исполнение сделки.

DOI: 10.12737/article_5a200505a69d13.53090537

  Полный текст статьи

аспирант отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: lsagdeeva@itps-russia.ru

Рассматривается понятие исключительности применительно к праву собственности и исключительному праву в дореволюционный, советский и современный периоды. Автор приходит к выводу об отсутствии принципиального различия в понимании исключительности указанных субъективных гражданских прав как проявлению их абсолютного характера. Автор, опираясь на анализ доктрины и национального законодательства, подчеркивает, что дореволюционное понимание исключительности было связано с монополией, исключительной возможностью совершения определенных действий и устранением всех третьих лиц, при этом свойство исключительности признавалось и за правом собственности. В советский период исключительный характер прав автора заключался в их неотчуждаемости (неотторжимости) от личности автора, невозможности уступки (перехода) прав автора другому лицу. Таким образом, характеристика исключительности прав авторов, которая исторически возникла для имущественных прав на использование результатов творческой деятельности, в советский период была применена как характеристика личных неимущественных прав автора, к которым относились все права последнего, за исключением права на получение гонорара. С принятием Закона Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» и Гражданского кодекса Российской Федерации имеются основания для возвращения к пониманию исключительности, сформированному в дореволюционной России. При этом автор подчеркивает, что сказанное относится именно к термину «исключительность» в исключительном праве и праве собственности, но не к самим правам, которые при сходстве правовой конструкции на уровне абсолютного имущественного права, несомненно, имеют различия на уровне объекта, материальный и нематериальный характер которого определяет специфику правового регулирования.

Ключевые слова: исключительность, исключительное право, право собственности, абсолютное право, монополия.

DOI: 10.12737/article_5a200506374470.92320200

  Полный текст статьи

доцент Юридического института Кемеровского государственного университета, кандидат юридических наук
650000, Россия, г. Кемерово, ул. Красная, 6
E-mail: yucca@mail.ru

Отставание правового регулирования от развивающихся общественных отношений вполне естественно. Однако отставание в сфере правового регулирования вспомогательных репродуктивных технологий стало чрезмерным. Несмотря на обширную практику применения названных технологий, на законодательном уровне до настоящего времени не решен даже вопрос о том, что же представляет собой эмбрион in vitro - объект или субъект права. В статье проводится анализ подходов к решению данного вопроса, высказанных как в юридической литературе, так и в правоприменительной практике (в том числе в зарубежной). Анализируются подходы к решению проблемы распоряжения эмбрионом при возникновении конфликта между потенциальными родителями, а также в случае смерти одного из них или обоих. Сделан вывод, что эмбрион in vitro представляет собой индивидуально-определенную, движимую, неделимую, потребляемую вещь, право собственности на которую принадлежит лицам (или лицу), обратившимся за медицинской помощью, а создание эмбриона является спецификацией. При создании эмбриона он поступает в общую совместную собственность лиц, обратившихся за оказанием медицинской помощи, причем каждое из них может в любой момент отозвать свое согласие на проведение соответствующей процедуры. Такой отзыв может быть преодолен путем предъявления иска исключительно в случаях утраты заинтересованным лицом иметь возможность других детей, при этом лицо, отозвавшее согласие, не может быть признано родителем родившегося ребенка. В случае смерти одного из потенциальных родителей все права на эмбрион должны переходить к пережившему родителю, а в случае смерти обоих - к медицинской организации.

Ключевые слова: вспомогательные репродуктивные технологии, объект гражданских прав, эмбрион, донор.

DOI: 10.12737/article_5a200506899599.19842755

  Полный текст статьи

ведущий научный сотрудник отдела экологического законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: khludeneva@mail.ru

На основе целевого подхода исследуется проблема эффективности правового регулирования охраны окружающей среды в России. Обращено внимание, что действующим экологическим законодательством многие цели правового регулирования охраны окружающей среды определены довольно абстрактно и не облечены в форму конкретных задач, в полной мере учитывающих закономерности возникновения и развития природоохранных отношений. По мнению автора, цели и задачи правового регулирования охраны окружающей среды несоразмерны регулятивным возможностям права, что является фактором, снижающим эффективность рассматриваемого направления правового регулирования. В сферу правового регулирования охраны окружающей среды вовлечены разные по своей природе группы общественных отношений (экономические, политические, социальные и др.), объединенные общей социальной направленностью на сохранение и восстановление природной среды, рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, предотвращение негативного воздействия антропогенной деятельности на окружающую среду и ликвидацию последствий такого воздействия. Разнородность (или многообразие) природоохранных отношений предопределяет комплексный характер их правового регулирования с применением арсенала как публично-правовых, так и частноправовых средств. Отмечается, что особенностью правового регулирования природоохранных отношений в России является существенное преобладание в нем публично-правовых начал. Отчасти это предопределено общесоциальной значимостью природоохранных целей. Однако перенасыщение механизма правового регулирования охраны окружающей среды публично-правовыми средствами приводит к тому, что экологически ориентированная активность физических и юридических лиц в деле охраны природы невысока. Представлена общая характеристика правоотношений, складывающихся по поводу охраны окружающей среды, обозначены некоторые проблемы реализации прав и обязанностей субъектов природоохранной деятельности.

Ключевые слова: охрана окружающей среды, правовое регулирование природоохранной деятельности, целевой подход к оценке эффективности правового регулирования охраны окружающей среды, несоразмерность целей и задач правового регулирования охраны окружающей среды.

DOI: 10.12737/article_5a200507a06e72.56464834

  Полный текст статьи

ГАВРИЛОВ В. В., заведующий кафедрой международного публичного и частного права Дальневосточного федерального университета, доктор юридических наук, доцент
690950, Россия, г. Владивосток, ул. Суханова, 8
E-mail: gavrilov.vv@dvfu.ru

ДРЕМЛЮГА Р. И., доцент кафедры международного публичного и частного права Дальневосточного федерального университета, кандидат юридических наук
690950, Россия, г. Владивосток, ул. Суханова, 8
E-mail: dremliuga.ri@dvfu.ru

КРИПАКОВА А. В., ассистент кафедры международного публичного и частного права Дальневосточного федерального университета
690950, Россия, г. Владивосток, ул. Суханова, 8
E-mail: kripakova.av@dvfu.ru

Анализируются причины разработки и включения в текст Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. статьи 234, предоставляющей прибрежным государствам право принимать национальные законы и правила по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды с судов в покрытых льдом районах в пределах своих исключительных экономических зон. Положения указанной статьи являются одним из главных международно-правовых оснований установления Россией контроля за судоходством по трассам Северного морского пути. Однако на фоне происходящего в наши дни стремительного уменьшения площади ледяного покрова Арктики в зарубежных научных и политических кругах все чаще звучат высказывания о необходимости пересмотра практики применения ст. 234 с тем, чтобы уменьшить возможность реализации прибрежными арктическими государствами предусмотренных в ней прав в новых климатических условиях. Авторы на основе анализа положений Венской конвенции ООН о праве международных договоров 1969 г. и Конвенции по морскому праву юридически обосновывают вывод, что ст. 234 Конвенции следует рассматривать в качестве специального правового механизма защиты морских пространств Арктического региона в целом. Поэтому ее действие не может быть изменено или отменено сегодня ни в результате сокращения ледового покрова Арктики, ни по причине вступления в силу 1 января 2017 г. Полярного кодекса, устанавливающего новые международные правила навигации судов в арктических водах. Главный вывод авторов заключается в том, что сокращение площади льдов Северного Ледовитого океана не создает правовых оснований для изменения правового режима арктических прибрежных вод, определяемого ст. 234 Конвенции 1982 г.

Ключевые слова: Арктика, Конвенция ООН по морскому праву, правовое регулирование, защита окружающей среды, толкование, права прибрежных государств, Полярный кодекс.

DOI: 10.12737/article_5a20050801d1a2.96251387

  Полный текст статьи

ведущий научный сотрудник отдела зарубежного конституционного, административного, уголовного законодательства и международного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: mp3@izak.ru

При включении международных договоров в национальную правовую систему в качестве составной ее части возникает необходимость определить положение, которое они занимают в этой системе. Международное право не может само реализовать верховенство на внутригосударственном уровне. Действие международного права в национальных правовых системах в значительной степени зависит от того, как этот вопрос решен в праве различных государств. В большинстве государств международные договоры рассматриваются как иерархически более низкие, чем конституции, т. е. конституции должны превалировать в случае коллизии. Конституция Нидерландов предоставляет международным договорам приоритет перед законами, включая те, которые имеют конституционный статус, но устанавливает особые требования к процедуре голосования. Для государств, рассматривающих договоры как иерархически более низкие, чем конституции, возникает вопрос, как договоры соотносятся с ординарными законами. В ряде государств договоры, ратифицированные на основе закона, обладают более высоким статусом, чем ординарный закон, и могут иметь приоритет перед всеми ординарными законами. В других странах договоры, инкорпорированные посредством статута, обычно имеют одинаковый статус с ординарным законодательством и могут иметь приоритет перед всеми предшествующими законами. Имеется ряд условий приоритетного применения международных договоров перед статутами, среди которых можно выделить: ратификацию договора на основании закона, вступление договора в силу и его опубликование; отсутствие противоречий с конституцией; невозможность согласовать норму закона с договорными положениями; верховенство договоров над противоречащими нормами законов - как предшествующих, так и последующих; отсутствие последующего противоречащего договору законодательства (для государств, в которых договоры обладают одинаковым с ординарными законами статусом); отсутствие явного намерения заменить предшествующий договор последующим статутом; самоисполнимость договорных положений; принцип взаимности. Последствием приоритетного применения международных договоров является замена договорным положением противоречащей нормы закона.

Ключевые слова: условия приоритетного применения, придание договору конституционного статуса, подчинение договоров конституции, приоритет договоров перед всеми законами, приоритет договоров перед всеми предшествующими законами, последующее законодательство, явное намерение, правило о преимуществе более позднего по времени принятия акта, превосходство над налоговыми договорами, принцип взаимности, замена противоречащих норм.

DOI: 10.12737/article_5a2005088782b0.46114176

  Полный текст статьи

и.о. заведующего отделом методологии правовых проблем противодействия коррупции Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, ответственный секретарь Междисциплинарного совета по координации научного и учебно-методического обеспечения противодействия коррупции, кандидат юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: antikor@izak.ru

Рассматриваются антикоррупционные запреты, ограничения и обязанности, установленные в отношении государственных корпораций (компаний). Анализируется реализация принципа, в соответствии с которым ограничения, запреты и обязанности, установленные в отношении работников, замещающих соответствующие должности, распространяются на них с учетом особенностей, обусловленных их правовым статусом. Приводится авторская классификация антикоррупционных запретов, установленных в отношении государственных корпораций (компаний). Отмечается, что существующие публично-правовые механизмы пока не могут поставить эффективный заслон проявлениям коррупции, и лишь немногим государственным корпорациям (компаниям) удалось обеспечить распространение своих антикоррупционных политик на дочерние организации. Автором предлагается правовой механизм, а также критерии распространения антикоррупционных запретов, ограничений и обязанностей, установленных в отношении государственных корпораций (компаний), на их дочерние организации. Распространение антикоррупционных стандартов на отдельных работников дочерних обществ государственных корпораций (компаний) предполагает формирование перечня должностных лиц и определение содержания антикоррупционных стандартов, применимых к организациям, контролируемым государственными корпорациями (компаниями). Использование указанных подходов и критериев позволит усилить контроль и надзор правоохранительных органов за деятельностью дочерних организаций государственных корпораций (компаний), повысить роль подразделений по профилактике коррупционных и иных правонарушений государственных корпораций (компаний) в реализации государственной антикоррупционной политики. Еще одним шагом по упрочению роли таких подразделений могло бы стать расширение их функционала за счет включения в него функции по осуществлению мониторинга соблюдения антикоррупционных стандартов в дочерних организациях государственных корпораций (компаний).

Ключевые слова: законодательство, коррупция, работник, статус, запреты, ограничения, структура, рекомендации.

DOI: 10.12737/article_5a20050a4973d5.70919996

  Полный текст статьи

ведущий научный сотрудник отдела теории законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: theory@izak.ru

  Полный текст статьи

заведующий центром правовых проблем интеграции и международного сотрудничества Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: kovler@izak.ru

  Полный текст статьи